Начало

Начало:
I. Миссионеры против содомского греха
1. Франциск Ксавье обнаруживает повсеместное распространение «содомского греха» в Японии.
2. Христианство и гомосексуальность.
II. Мир монахов. - Любовь к чиго.
1. Миф о происхождении гомосексуализма в Японии.

II. Мир монахов. - Любовь к чиго.

2. Два великих буддийских учителя.

Чтобы отыскать истоки происхождения японского традиционного гомосексуализма, из века иезуитов вернёмся назад, в девятый век нашей эры. Здесь мы тоже встретим энтузиастов, но уже японских, пересекающих моря под влиянием религиозного пыла, невзирая на трудности и лишения. Два буддийских монаха - Сайтё (767-822 г. н.э.) и Кукай (774-835 г. н.э.), прошедшие обучение в Китае и получившие там посвящение, вернулись в родную страну, чтобы нести новые знания японцам, доселе, по мнению этих монахов, не знакомым с истинным буддизме. Первый из монахов, по посмертному имени известный, как Дэнгё-Дайси, проповедовал своё учение в храме Энряку-дзи на горе Хиэй и стал основателем секты Тэндай. Второй получил эзотерические знания в Чанг-ане, тогдашней столице Китая, а в Японии основал монастырь на горе Коя; он стал основателем секты Сингон, учения "истинного слова", и самым знаменитым японским "святым". Возвращение этих двоих из Китая считается величайшим событием в истории японского буддизма с самого момента появления учения Будды в стране. От себя мы можем добавить, что это событие оказало влияние и на историю развития традиции японского гомосексуализма. Кобо-сенсей - первооткрыватель японской гомосексуальности? Гомосексуализму, как традиция, прошёл этап начальный этап развития в школах Тэндай и Сингон, а затем распространился оттуда повсеместно. Именно гору Коя, крупнейший духовный центр школы Сингон, европейские миссионеры 16-го века считали главным рассадником гомосексуализма. Более того, Валиньяно засвидетельствовал для европейцев, что именно Кукай, или, в соответствии с посмертным титулом, Кобо Дайси - «Великий учитель - распространитель Дхармы», - являлся изобретателем Содомского греха. В месте, именуемом "Гора Коя", есть множество монашеских общин. Основателя их называют Кобо Дайси. Судя по делам его, этот священник был не человек, но сам дьявол... По японским обычаям, если человек желает удалиться от мира, он обрезает волосы и присоединяется к одной из этих общин, как и мы делаем, принимая монашеский постриг. Однако, Японцы и в этих обителях потакают своим плотским желаниям и ведут бурную жизнь. Луис Фроис, письмо от 20 февраля 1565 года. Люди были чудовищно обмануты неким монахом, именуемым Кобо Дайси. С учётом всего, что мне рассказывали, я полагаю, что он, несомненно, воплощение дьявола. Он породил многочисленные грехи и распространил их среди народа. Вилела, письмо № 13, август 1561 года. Истории о том, что Кобо Дайси создал прецедент гомосексуализма, или завёз этот обычай из Китая, в те времена воспринимались, как чистая правда. Помимо гомосексуализма, ему же приписывалось изобретение каны - японской фонетической азбуки. Согласно другой популярной легенде, великий учитель не умер, а погрузился в состояние самадхи . В своей гробнице, в полной неподвижности, он якобы ожидает приходя будущего Будды и через 5 670 000 000 лет восстанет к жизни, чтобы приветствовать Майтрею. Этому блестящему, удивительному, загадочному и, несомненно, необыкновенному человеку приписывалось много сказочных деяний. Кукай происходил из провинциальной знати, и его готовили к карьере чиновника. Семья отправила мальчика в столицу в юном возрасте, чтобы он мог продолжить образование в университете. Однако, в 18 лет Кукай покинул город и удалился в горы. Он вёл отшельнический образ жизни, у него не было ни наставника, ни учителя. Он жил один, медитировал в уединённых пещерах, самостоятельно изучал эзотерические тексты, и мечтал о том, чтобы отправиться в Китай, где, как он искренне верил, должен жить его истинный учитель. По пути предположительного маршрута его странствий позже было учреждено 88 мест паломничества, которые и поныне очень популярны; автор сам в молодости провёл 41 день в пути, обходя их пешком. Когда Кукаю исполнился 31 год, он встретился в Китае с истинным последователем Индийского эзотерического буддизма. Стоило Великому Китайскому Учителю взглянуть на иноземного ученика, - улыбка озарила его лицо и он воскликнул голосом, полным радости: Мне знал, что ты придёшь, и я долго ждал тебя. Очень счастлив наконец тебя видеть . Моё земное существование подходит к концу, но я не нахожу среди моих послушников ни одного, кого я мог бы посвятить в истинное знание. Вот почему, сын мой, я прошу тебя позаботиться о двух мандалах и текстах Учения... А теперь иди, иди, сын мой, иди и распространяй наше учение в земле своего рождения". Однако, мы не можем однозначно распознать никакого присутствия гомосексуальности в биографии Кобо Дайси. К тому же Японцам, по-видимому, гомосексуальность была известна задолго до него, как показано в статье Дзюнити Ивата. Вероятнее всего, люди, видя как распространён в монастырях секты Сингон гомосексуализм, начали считать Кукая первооткрывателем и определили его в святые покровители этого специфического обычая. Эпизод, в котором можно усмотреть гомосексуальный подтекст, скорее относится к биографии другого великого духовного наставника, Сайтё. Два великих учителя и юный Синпан - a menage a trois? Сайтё был старше Кукая на семь лет. Разочаровавшись в столичном буддизме, десять лет он прожил отшельником на горе Хиэй, а затем отправился в поисках эзотерических знаний в Китай. Путешествие практически совпало по времени со странствием его великого современника Кобо Дайси. В 805 году он вернулся в Японию, исполненный решимости нести людям новое учение, обретённое им на горе Тяньтай, или, в японском прочтении - Тэндай. Он привлёк к себе внимание знати, но, вопреки его собственным замыслам, стал известен не благодаря учению Тэндай как таковому, а из-за того, что в своих странствиях попутно приобщился к некоторым ритуалам эзотерического буддизма. Императора и придворных интересовало не столько учение о "спасении", сколько легендарная действенность обрядов эзотерической доктрины. * Год спустя, когда из Китая вернулся Кукай, настоящий адепт эзотерического учения, популярность Сайтё при дворе пошла на спад. Сайтё, как истинный энтузиаст своего дела, пожелал чтобы истинное эзотерическое учение было представлено и в его школе, и с этой целью он посылает на обучение к Кукаю лучшего из своих послушников. Этот юный монах, Синпан**, предпочёл остаться у Кукая и не вернулся уже к прежнему наставнику, хотя тот настойчиво звал его назад. Мольбы Сайтё остались без ответа. Современный биограф Кукая, писатель Сиба, изучив переписку Синпана с наставникам, признал, что чувства Сайтё к его послушнику носят явный оттенок влюблённости. Пусть даже в данном случае не идёт речи о педерастии - Синпану на тот момент было около двадцати лет - это, тем не менее, свидетельствует о наличии у Сайтё выраженной гомосексуальной склонности, по меньшей мере - духовной. После смерти Кукая школа Тэндай с большим рвением принялась за попытки инкорпорировать "тайное учение" Кукая в собственную доктрину. Секта Тэндай завоевала авторитет при дворе. К концу девятого века Гора Хиэй превратилась во второй по величине центр эзотерического буддизма. * * - вероятно, автор подразумевает известную причину, по которой буддизм стал широко распространяться в Японии: он "затыкал эзотерически дыры", в первую очередь те, которые не могло "заткнуть" синто; "буддийская магия" воспринималась как во многих случаях более сильная и эффективная, чем обряды синто. ** ** Синпан - в русскоязычной литературе так же встречается написание Тайхан. Учитель Сайтё встречает на Горе Хиэй чудесного отрока. Заслуживающая упоминания легенда возникла относительно Сайтё в период возвышения Тэндай во второй половине девятого века. В 785 году юный Сайтё начал жить жизнью отшельника на Горе Хиэй, придерживаясь пяти обетов бодхисаттвы. Однажды, пробираясь сквозь лесные заросли, он встретил мальчика ангельской наружности. "Кто ты, чудесное дитя?" - спросил Сайтё. Мальчик ответил: "И верно, я - дивное дитя, тот, кто правит миром. Я бог Досей, известный, как дэва Ниссё, бог Югё или Наставник Дзюдзен. Заверяю тебя, твои молитвы будут услышаны". Сайтё совершил поклонение и сказал: "О, господин мой Дзюдзен, тебе - все молитвы мои. Эта гора действительно благословенное и святое место. Клянусь, во имя твой я отрешусь от всех влечений." На месте этой самой встречи Сайтё решил после возвращения возвести основную обитель своего учения - храм Энряку-дзи. Монахи горы Хиэй почитают чиго (мальчика), как воплощение Наставника Дзюдзена. У них даже есть поговорка "Сперва почтить чиго, потом почтить Санно". ("Санно" - божество-хранитель Горы Хиэй). Согласно другой, но сходной, истории, по пути назад в Японию на корабль Сайтё в открытом море налетел ураган. Он вознёс молитву, и немедленно увидел над волнами ангелоподобного мальчика, который представился как "Отец учения Тэндай", а затем усмирил шторм. Боги в облике чудесного дитя. Что примечательного в этих мистических историях? Я полагаю, они демонстрируют проявления очень древнего Японского культа: "богов, являющихся в облике ангельских мальчиков". Чиго Дайси (Кукай-дитя). Деталь росписи на шёлке, XIV век.* Автор неизвестен. И эти легенды в свою очередь являются духовной основой распространения гомосексуализма среди последователей секты Тэндай, так же как и среди других буддийских сект. На протяжении нескольких столетий среди японской аристократии было принято на время отправлять сыновей в монастыри. Естественно, что эти юные, ухоженные мальчики, чиго, в закрытых мужских общинах становились объектами сексуального влечения. В то же время, будучи в своём роде инкарнацией божества, они являлись объектами поклонения и духовного восхищения. Это, конечно, способствовало развитию гомосексуальной любви, так же, как культ Девственницы способствовал эволюции любви к женщине в средневековой Европе. В финале многих "сказаний о чиго", записанных монахами в XIV b XV веках, чиго или возлюбленный раскрывают себя, как воплощение бога или бодхисаттвы. * *т.к. в издании чёрно-белые фотографии не очень высокого качества и большого размера, в сети было подобрано аналогичное; вероятно это снимок репродукции исходного, уж очень цвета ядрёные для живописи 14го века.

---

Японские бани

Разбавить пидорасов

Захотелось чего-нибудь менее академического. Дали альбом с фото онсенов, предложили наслаждаться. Действительно наслаждает. Нельзя утаивать рецепты наслаждений, их следует нести в массы. Понемножку добавим тёпленькой. Может ли оставить тема ванны и мочалки равнодушными людей, которые всей страной "каждый год, тридцать первого декабря" - и так да...

Купание. Приближается вечер. День напролёт вас окружали толпы людей и суета, но вот настала пора возвращаться домой. По пути, замедлив шаг, прислушиваетесь к шелесту ветерка далеко вверху, среди сосновых крон. Устроившись в тишине на веранде позади дома, снимаете кожуру с мандарина и наслаждаетесь сочным вкусом, а чуть позже отправляетесь в сад. Вернувшись с короткой прогулки, сбрасываете с себя одежду и накидываете лёгкую юкату*. По огибающей сад галерее проходите в купальню, чтобы проверить нагрелась ли вода в ванне, и видите сквозь ветви деревьев за окном, как за холмами вдали скрывается солнце. Вы оставляете юкату на крючке и усаживаетесь на деревянный табурет; зачерпываете бадейкой воду из бочки и обливаетесь ею, смывая с себя беспокойства и тревоги минувшего дня. Повторяете омовение дважды, ведь нужно убедиться, что на вас не будет никакой грязи и сора, когда вы переберётесь в ванну. Последние сполохи солнечных лучей скользят по склонам холмов, угасая, пока вы опускаетесь в воду и проводите в ней десять или, быть может, пятнадцать минут, созерцая, как пейзаж за окнами меняет цвета от яркого сияния к мягкому тёплому свечению. Покинув ванну и вернувшись в отведённое для омовений место, принимаетесь намыливать волосы, и тереть мочалкой тело, не забывая ни про уши, ни про шею, хорошенько отскребаете всё с головы до кончиков пальцев. Тщательно ополоснувшись, вновь усаживаетесь в ванну. Теперь уже почти совсем стемнело, звуки стихли и кажется что слышен лёгкий трепет листьев в дуновеньях ветерка...

*

* Юката - лёгкое хлопковое кимоно без подкладки. Их которое носят летом как домашнюю одежду, надевают в дни некоторых фестивалей. На японских горячих источниках (онсенах), тоже принято, чтобы отдыхающие переодевались в юкаты.
И по правилам слово "юката", конечно, неизменяемое.

Прочитав этот текст впервые,...

Прочитав этот текст впервые, переводчик изнемог от зависти. И, хотя его личная ванная комната, находится посреди квартиры, а не в саду с видом на холмы и закаты, решил провести эксперимент, последовав рецепту. Это, конечно, непотребная трата воды и совмещённые санузлы типовых двушек на постсоветских просторах не предназначены для раздельной помывки и принятия ванн, но...
Сначала ванна была налита и в ней экспериментатор повалялся положенные 10 минут. Потом, выдернув пробку, вымылся как следует, пока вода сливалась. Потом, пришлось "снять с крючка юкату" и пойти прогуляться пока набиралась чистая вода. И в этот момент рецептура, конечно, была нарушена, но на результате сказалось мало. Такого расслабленного вечера, крепкого ночного сна и бодрого пробуждения автор не припоминает. В дальнейшем предполагаются серии экспериментов над родными и животными друзьями.
Решите попробовать, имейте в виду, вода в ванне должна быть горячей, комната, в которой вы ляжете спать - проветренной, а одеяло тёплым.

@темы: банное дао

---

"Любовь самураев" - II - 1

Начало

Начало:
I. Миссионеры против содомского греха
1. Франциск Ксавье обнаруживает повсеместное распространение «содомского греха» в Японии.
2. Христианство и гомосексуальность.

II. Мир монахов. - Любовь к чиго.

1. Миф о происхождении гомосексуализма в Японии.

Проследить развитие последствий каких-либо событий в истории нетрудно. Гораздо сложнее, порой даже невозможно, обнаружить их первопричины. Упорный поиск истоков нередко приводит нас к границам мира легенд и устных традиций, уводящих далеко от реальности. Я и сам в полной мере не представляю, каким образом возможно избежать этого противоречия в моём собственном исследовании происхождения японской гомосексуальности. Однако, пусть даже традиционные представления из мифологических источников и относятся к разряду невероятного, я позволю себе временно приравнять их к историческим фактам, поскольку даже устная традиция всегда содержит некоторое количество объективных исторических данных. Согласно устоявшемуся стереотипу, японская гомосексуальная традиция восходит к монаху Кукаю, более известному по посмертному имени Кобо Дайси. В самом начале периода Хэйян, на первом год эры Дайдо (то есть в 806 году н.э.) он вернулся из Китая, и, вместе с учением секты Сингон, представил этот, несомненно китайский, обычай. Вскоре этот обычай стал популярным среди монахов-последователей Кукая, затем его переняла знать, и, наконец, он распространился и среди простого народа, завоевав постепенно всю Японию. Однако, сегодня мы не располагаем никакими объективными свидетельствами об отношении Кукая к гомосексуализму . И ни одного упоминания о том, что гомосексуализм был неизвестной прежде иностранной сексуальной практикой, ввезённой в Японию именно этим монахом, в исторических трудах соответствующего периода мы тоже не находим. Что касается Кукая, в данном случае народная традиция опирается не на факты, а, скорее, отражает представления, бытовавшие у последующих поколений. Кукай ассоциировался со странным иноземным обычаем поскольку его образ в массовом сознании вообще был связан с удивительным и необычным. Точно так же были распространены и рассказы о таинственном страннике, идущем от селения к селению по провинциям, совершая многочисленные чудеса. На мой взгляд, все эти истории о Кобо Дайси одинаково сказочны. "Говорят, что пристрастие к однополым связям пришла из Китая, когда оттуда вернулся монах Кукай. Однако, эта наклонность, несомненно, существовала и раньше. Мы находим упоминания об этом в Сёку нихон ги, задолго до возвращения Кукая из его путешествия. Там, в одном из описаний, относящихся к временам правления императора Кокена, содержится упоминание о принце Досо, тайно вступавшем в отношения с дзи-до, ребёнком-прислугой". Согласно другому мнению, именно после Кобо Дайси распутные бонзы принялись открыто предаваться гомосексуальным связям; процитированный отрывок - выдержка из трактата "Происхождение вещей в Японии", написанного Каибарой Коко в эру Тенва (1681 - 1684гг.). Однако, если мы сами заглянем в Сёку нихон ги, то в главе 20-й, описывающей первый год эры Тенпё-ходзи в правление императора Кокена (757 г. н.э.), действительно найдём описание встречи министров и обсуждение ими "нездорового поведения" принца Досо. "Принц, однако, втайне вступал в связь с дзи-до, невзирая на то, что траур по старому императору ещё не закончился", - говорится там. Я полагаю, что автор "Происхождения вещей в Японии" некорректно интерпретировал фразу "его дзи-до" в качестве свидетельства о начале распространения гомосексуальности. Если оторваться от контекста, то можно заметить, что слово дзи-до в указанный исторический период обозначало любую прислугу детского возраста; с одинаковой вероятностью это это могла быть и маленькая служанка и юный паж. Автор Сёку нихон ги высказывается неодобрительно а поведении принца, как о "недоровом", и господин Каибара использует это неодобрение в качестве подтверждения своего мнения, процитированного выше, чтобы доказать что в до-Кукаевские времена гомосексуальные связи, если и были известны, то порицались. Но даже если мы предположим, что упомянутый дзи-до на деле был мальчиком, разве автор Сёку нихон-ги осуждает гомосексуальность принца? Почему автор летописи вообще об этом упосинает: потому ли, что гомосексуальность вызывала отвращение или являлась чем-то неприемлемым, или по причине редкости её в этот период? Внимательное прочтение опровергает подобные предположения. Если отношения принца с его дзи-до носили гомосексуальный характер, почему же автор упоминает об этой причуде принца только в контексте периода траура? Министры, вероятнее всего, осуждали поведение принца Досо за секс со служанкой несмотря на ограничения, которые предписывалось соблюдать во время траура, а не за то, что его влечение было однополым. Тем не менее, учёные и литераторы периода Эдо в последующих работах безоглядно опирались на догму "Происхождения вещей в Японии". Даже Амано Нобукаге, цитируя эту интерпретацию в его Шиодзири, расцениваля её, как достоверную. Своими заблуждениями все они, без сомнения, обязаны господину Каибаре. Мои поиски происхождения сексуальности привели меня к Нихон сёки, одной из древнейших японских книг. Обнаруженное мной упоминание относится уже к области легенд. Никакие более ранние документальные свидетельства мне неизвестны. В разделе, посвящённом первому году правления императрицы Дзингу*, там говорится о грехе азунай - азунай но цуми,** и гомосексуальность предстаёт, как ненавистный богам порок, подобный Ветхозаветному Содомскому греху. Первыми, кто в совершил азунай но цуми, были Шину но Хафури и Ама но Хафури, синтоистские священники. Они нежно друг друга любили, несмотря на то, что прислуживали разным богам, и были урувашики томо - "очень близкими (в смысле - интимными) друзьями". Когда Шину но Хафури заболел и покинул этот мир, Ама но Хафури так сильно горевал о его смерти, что покончил с собой возле тела покойного друга. Их погребли вместе, в одной общей могиле. Но с того дня солнце перестало вставать на востоке и в мире воцарилась тьма. Потому говорят, что азунай но цуми - грех гомосексуальности, ненавистен богам. Вот выдержка из первоисточника: Императрица отправилась на юг и прибыла в провинцию Ки... затем она отправилась во дворец Шинуно. В то время повсюду было темно, как в середине ночи, и продолжалось это много дней. Люди называли поездку императрицы "путешествием сквозь вечную ночь". Она спросилу Тоёмими, правителя Ки: "В чём причина этого чуда?". И один из бывших там старцев ответил: "Я слышал однажды, что такое чудо - признак греха, называемого азунаи... возможно, всё из-за того, что жрецов двух синтоистских храмов погребли вместе". И были у неё селяне, допрошенные Тоёмими, и один из них рассказал эту историю. "Были когда-то два добрых друга Шину но Хафури и Ама но Хафури. Когда Шину но Хафури умер от болезни, Ама но Хафури зарыдал и и сказал: "Мы были были очень близкими друзьями пока он был жив. Почему бы нам не разделить с ним могилу?". И он убил себя прямо возле мёртвого тела. Потому их похоронили в одной гробнице. Я полагаю, это цуми (греховно)". Императрица повелела открыть гробницу, и увидела, что это была правда. Она разделила тела и каждое положили в отдельный гроб и похоронили отдельно, в разных местах. Солнце немедленно вновь засияло на небе, а ночь и день стали опять сменять друг друга. Фактически, это первое описание гомосексуальности в японских летописях. Заметим, что о грехе азунаи упоминает старик, причём он "когда-то слышал" о нём. То есть азунаи но цуми относится к ещё более древним временам, чем правление государыни Дзингу. Истоки гомосексуальности в японии восходят к коренной мифологии; это должно быть известно и тем, кто верит, что гомосексуализм был впервые распространён Кукаем в девятом веке н.э. * * Государыня Дзингу — жена 14-го правителя династии Ямато, и мать 15-го правителя. По традиционной хронологии, она правила в 201—269 годах, когда была регентом при сыне Одзине. ** **Важно понимать, что японское понятие цуми в корне отличается по смыслу от присущего разным ответвлениям иудаизма (включая христианство и ислам) понятия греха. Использовать это слово для обозначения греха стали христианские миссионеры и с тех пор оно устойчиво применяется для переводов, однако по сути своей "цуми" скорее означает нарушение, загрязнение, скверну. Существенный критерий христианского греха - он свершается человеком, свободная воля подразумевает полную ответственность индивида за его проступки. Японские цуми могут иметь природное происхождение. Например, к цуми относится заболевание проказой. Поэтому, по возможности там, где речь идёт о цуми, в тексте использовано именно это слово, даже если в исходнике было написано sin.

@темы: сю-до

---

"Любовь самураев" - I - 2

Начало: 1. Франциск Ксавье обнаруживает повсеместное распространение «содомского греха» в Японии.

2. Христианство и гомосексуальность.

Нобунага - великий правитель, гомосексуалист, защитник миссионеров.
Перед тем, как перебраться в Киото, отец Вилела с двумя обращенными намеревался посетить монастырь на горе Хиэй, буддийскую обитель неподалёку от столиц. Там должна была состояться дискуссия между христианскими и буддийскими монахами. Встреча, однако, не состоялась, поскольку пригласивший иезуита настоятель внезапно скончался. Следующие 6 лет отец Вилела провёл в столице практически один, постоянно вынужденный менять места проживания из-за неприязни со стороны властей. Несмотря на отсутствие каких бы то ни было положительных результатов, он упорно пытался продолжать свою миссию. Буддийские монахи были среди тех, кто добавлял ему проблем. В частности, они распространяли слухи о том, что кириситан бонзэ – демон и питается человеческим мясом и тому подобные байки. К счастью, личная безопасность отца Вилелы охранялась распоряжением сёгуна Ёситеру, но в 1565 году сёгуна убил один из его приближённых. Вилелу вместе с другими двумя миссионерами (одним из которых был Луис Фроис) немедленно выдворили из столицы, и они вынуждены были искать убежища в Сакаи «торговом городе наподобие Венеции».
Иезуиты оказались в непростой ситуации, но она внезапно разрешилась, когда Ода Нобунага (1534-82), правитель провинции Овари (местность возле Нагойи), захватил власть в столице. Этот военачальник придерживался необычных для Японии того времени взглядов, он «пренебрегал любыми вероисповеданиями, не почитая ни Будд, ни старых богов, и презирал суеверные обычаи язычников».
Многие крупные монастыри столетиями содержали тысячи монахов-солдат (со-хэй) и нередко ввязывались в политику. Широко распространённая секта Икко включала в себя целые крестьянские армии, которые во многих провинциях открыто противостояли силам правителей. Военное могущество монахов Нобунагу* сильно раздражало. По его приказу войска напали на гору Хиэй и практически полностью уничтожили весь храмовый комплекс; изысканные строения монастырей были сожжены, 1200 монахов – убиты. Событие ужаснуло всю Японию, ведь святыни горы Хиэй были повсюду глубокопочитаемы. К европейским миссионерам Ода, напротив, отнёсся благосклонно. Им были выделны земли под церковь и общину неподалёку от его замка. И вот на четвёртом десятилетии существования учение кириситан сделало поразительный рывок. В 1579 году Орден Иезуитов отравил в Японию магистра Алессандро Валиньяно (1537** -1606). В качестве инспектора он совершил поездку по Японии и был тепло принят у Ода. Закончив инспекцию, Валиньяно отправил в Рим, в четырёх юношей. Они должны были представлять в Европе трёх кириситан даймё, одним из которых был Отомо Сорин. Четверо молодых самураев (на момент отправления из Японии им было от 13 до 16 лет) удостоились аудиенции Папы Георга XIII и проделали путешествие по Италии, Испании и Португалии (1582-1590 ггг.)

Вальиньяно и четыре юных посланника.
Оттиск, выпущенный в 1586 году в Аугсбурге.
Головы молодых людей обриты в соответствии с японской церковной традицией.

Когда в 1582 году Валиньяно возвращался домой, в Японии насчитывалось около 150 000 обращённых, среди которых было немало знатных и высокопоставленных лиц, и 75 миссионеров; количество очень впечатляющее по меркам того времени.
Ода, однако, оказывал покровительство христианам исключительно по политическим причинам. Сам он к христианской вере не склонялся. Он был хорошо знаком с удовольствиям, вызывавшими отвращение отцов иезуитов. Примечательная фигура в окружении Ода - Мори Ранмару, один из пажей и самый известный из его фаворитов. Миловидные о-косю не только ублажали господина; служить ему мечом и отвагой тоже входило в их обязанности. Высочайшей честью было бы для этих фаворитов пасть в битве защищая господина от опасностей. Когда Ода был предан одним из своих вассалов и атакован его войсками, и Ранмару погиб, защищая своего повелителя, его доблесть и преданность восхвалялсь и ставились в пример. Эта связь, основанная не только на типичной для феодального периода вассальной верности, но и на эросе, заставляет вспомнить знаменитый Фиванский батальон любовников.

Смерть Мори Ранмару - графика современного художника Мицухиро Ёшида (из Shosetsu June , № 1, 1982)
Такой стиль причёски с длинными прядями надо лбом носил название маэ-гами (от слов "волосы" и "спереди"),
и соответствовал подростковому возрасту. Когда юноша достигал 18-20 лет, волосы сбривались, как знак взросления.

*

* Японские имена и фамилии, конечно, по правилам неизменяемы. Но так уж исторически сложилось, что Оду и некоторых других, которым не повезло, нередко склоняют даже в серьёзных академических изданиях. Случай когда правила противоречат удобству.

**

** В тексте годом рождения Валиньяно указан 1537 год, однако, википедия и другие источники говорят о феврале 1539.


Нечестивый буддийский монах, отец противоестественного греха
Какой японская гомосексуальность представала перед миссионерами после отца Ксавье?
Мы находим некоторые свидетельства в отчётах Валиньяно, адресованных главе Ордена.

Первейшее из зол, которые мы видим среди них, есть потворство плотским грехам; это мы всегда встречаем у язычников. Среди тягчайших из их грехов - самые развратные из плотских желаний, которые мы не смеем называть. Молодые люди и их сожители не принимают этого всерьёз и не скрывают. Они даже уважают за это друг друга, и говорят об этом открыто. В ученье бонз это не только не считается нечестивым, среди них этот обычай считается нормальным и даже добродетельным, и многие из них его практикуют… В древней Японии, мне говорили, подобного греха не существовало, и все жили в мире под властью единого короля. Но пять или шесть столетий назад порочный монах ввёл здесь этот пагубный обычай, так распространённый ныне.

Порочным монахом, о котором говорит Валиньяно, был Кобо Дайси «великий мастер Кобо» (774 – 853), которого миссионеры причисляли к тём великим демонам. Три демона – «Шака, Амида и Кобо». Шака, (на санскрите Шакьямуни) – японское именование Гаутамы Будды; Амитабха – один из «гядущх будд», будд будущего, почитался сектой Икко; Кобо, основатель японской ветви эзотерического буддизма, в те времена считался изобретателем гомосексуальности. Во второй главе мы ещё вернёмся к этому историческому персонажу.
Валеньяно продолжает:

Теперь, когда Японию озарил свет Евангелия, многие японцы начинают понимать, как черна была их тьма; и христиане, прислуживаясь к доводам, избегают этого обычая и отвращаются от него.

Спустя несколько лет после внезапной гибели Нобунаги дела христиан обернулись к худшему. Когда Валиньяно в сопровождении четырёх посланников вновь прибыл в Японию в 1590 году, он отметил, что церковь начали ущемлять. Тоётоми Хидэёси (1536-98), последователь Нобунаги, объединив провинции, приказал европейским миссионерам отправляться в порт Хирадо: всем им предписывалось в шестимесячный срок покинуть Японию. Будучи буддистом, Хидэёси не мог игнорировать разрушение храмов во владениях правителей, перешедших в христианство. Все старания Валиньяно пошли прахом. За 40 лет прозелитской деятельности иезуитов около трёх процентов населения перешло в новую веру, однако, после прихода к власти Хидэёси золотой век христианства в Японии закончился. Преследования кириситан продолжались и при Токугаве Иэясу (1542-1614), следующем правителе. Токугава Иэясу тоже был буддистом и прислушивался к мнению монахов. Гонения на христиан стали неожиданностью для Европы. Миссионеров, которых к тому моменту в Японии было уже около 150ти, одного за другим хватали и предавали смерти. Окончательным поражением кириситан стало подавление крестьянского восстания в Симабаре, на полуострове в западной части Кюсю в 1637. Победа в конце-концов осталась за бонзами.
Основанный Иэясу сёгуната Токугава оказался очень стабильным, мир и покой в стране сохранялись в течение 260-ти лет. Именно тогда, после стабилизации политической обстановки и прекращения войн, с началом роста новых городов, гомосексуальные отношения, называемые сюдо, приобрели популярность не только среди монахов и самураев, но и среди горожан в целом. Наступил период расцвета культурной традиции гомосексуализма, подобный древнегреческому золотому веку однополых отношений.

Могла ли «христианизация Японии» уничтожить гомосексуализм?
Мы можем попытаться представить, как развивались бы события, если бы Ода Нобунага выжил и Иезуиты получили возможность и дальше беспрепятственно выполнять свою миссию под покровительством семьи Ода. Смог бы орден искоренить в Японии «противоестественный грех»? Полагаю, нет, поскольку христианизация не могла ни социальную структуру Японии, ни менталитет Японцев, тем более – самураев. Идеология отцов иезуитов и дух японского феодализма не были абсолютно несовместимыми. К. Сторри и У. Форман в своей работе «Самураи» пишут:

Изучая психологию и социальную структуру самураев, естественно искать исторические параллели в других обществах. Первое, что приходит на ум – европейское рыцарство времён расцвета феодализма… Насколько нам известно, самураи и рыцари никогда не сталкивались и вряд ли даже подозревали о существовании друг друга. Но четыреста лет назад неожиданно пересеклись пути самураев и членов элитной организации действующей по образу воинской касты. Общество Христа с большим успехом несколько десятилетий вело свою деятельность в юго-западных провинциях Японии. Многие источники говорят нам, что самураи и отца иезуиты относились друг к другу с молчаливым уважением и питали взаимный интерес.

Упоминается, что новообращённая знать завела привычку молиться Господу о помощи в сражении и о победе, так же, как прежде молилась Хатиману Дайбосацу, Японскому богу войны. Обращение в новую веру не изменило психологию японских воинов. И бусидо, дух самурайской традиции, несомненно, сохранился бы и в католической Японии. Cюдо, тесно с ним связанное, так же могло бы уцелеть, хотя, безусловно, и в менее откровенных формах. Причина быстрого исчезновения сюдо в начале 20го столетия кроется, как мы в дальнейшем увидим, не ре-импорте христианства, а в радикальном обновлении всего японского общества. По-настоящему фатальной для традиционного гомосексуализма оказалась не борьба отцов-иезуитов с Содомским грехом, а Японская индустриальная революция, случившаяся тремя веками позже.


Прекрасный Широ, последний символ христианского движения в Японии.
Этот интересный эпизод относится к периоду Симабарского восстания (1637 – 38), последнего организованного сопротивления кириситан. На территориях Симабары и острова Амакуса прежде находились центры миссионерской деятельности иезуитов, но потом здешние, настроенные против христианства правители, начали жестоко притеснять верующих. Незадолго до подавления восстания среди крестьян Симабары и Амакусы распространился необычный слух:

«Отец Маркус*, покидая Японию, предсказал, что пройдёт 25 лет и появится дивное дитя, и явлены будут многие чудеса. Ныне исполнилось пророчество! Ангельского обличья мальчик, проходя от селенья к селенью, тайно проповедует и совершает чудеса. Это шестнадцатилетний Сиро из Амакуса.»

Вскоре это таинственное дитя стало лидером повстанцев. Он говорил, что кара настигнет неверующих и ежедневно проповедовал в крепости, где собралось около 40 000 человек (в-основном это были крестьяне, но среди восставших было и 40 ронинов; около 14 000 составляли дети, женщины и старики). После трёх месяцев упорного сопротивления превосходящим силам бакуфу, цитадель пала а все мятежники были уничтожены. О Сиро нет никаких достоверных сведений, известно лишь, что он был сыном ронина и отличался красотой и грацией. Некоторые из современных историков, полагают, что Сиро был марионеткой, которую одна из групп ронинов использовала в своей борьбе с Токугавой. Тем не менее, имя Сиро в памяти людей до сих пор тесно связано с учением кириситан.
Для нас интересно то, что Сиро предстаёт перед нами в образе вакасю: шестнадцатилетний юноша, очень красивый, изящный, в кимоно с длинными рукавами, с волосами, уложенными в маэ-гами. Однако, прекрасные вакасю с 16го века являются символом сюдо. Кое-какие современные романы представляют Сиро в виде любовника другого мужчины или жертвы гомосексуального насилия. Христиане боролись с гомосексуализмом, однако один из почитаемых среди кириситан образов, был со временем поглощён японской гомосексуальной традицией. Отличная шутка истории… Однако , причиной появления Сиро на исторической сцене стала традиция куда более фундаментальная, чем сюдо, - культ почитания мальчиков, как воплощений божества. Этот культ, по моему мнению, лежит в основе традиционного гомосексуализма , и он же является одной из основных причин появления Амакуса Сиро именно в виде прекрасного юноши вакасю. Об этом обычае мы поговорим в следующей главе.

Костюм вакасю в XVIIвеке. На иллюстрации вакасю в центре, справа от него - его слуга, слева - самурай.
Кроме различий в причёсках, мы видим, что на юноше кимоно с более длинными рукавами.
Длинные рукава - фурисодэ были характерным отличием одежды детей, подростков и молодёжи, как юношей, так и девушек.
(Иллюстрация к сборнику историй Ихара Сайкаку "Зеркало мужской любви", 1689;
репринт Nihon koten bungaku zenshu, vol. 39, Shogaku-kan, Tokyo, 1973)

*

* В тексте упоминается именно отец Маркус, хотя в большинстве доступных мне сетевых источников предсказание приписывается отцу Ксавье.

@темы: сю-до

---

"Любовь самураев" - I - 1

Вакасю - Нисикава Сукенобу, 1716–1735.

I. Миссионеры против содомского греха

1. Франциск Ксавье обнаруживает повсеместное распространение «содомского греха» в Японии.

Весной 1541 года Франциск Ксавье*, поднялся на борт корабля в Лиссабоне, чтобы стать первый иезуитским миссионером на Востоке. Семью годами ранее, в уединённой часовне на Монмартре, юный Франциск и шестеро его товарищей во главе с Игнатием Лойолой принесли обеты бедности, целомудрия и послушания. В последующие годы их орден "Общество Христа" приобрел широкую известность в Италии. Король Португалии Жуан III поручил Игнатию Лойоле направить одного из членов его ордена проповедовать Евангелие в обширных и отдалённых Восточных колониях. Назначенный папским нунцием, Ксавье отправился с этой миссией в Индию, о которой мечтал много лет. Полный энтузиазма, он прибыл на Гоа, столицу Португальской Индии в 1542 году. Вскоре после того, как отец Ксавье добрался до Гоа три португальских мореплавателя, потерпев кораблекрушение, высадились на побережье Японских островов и стали, таким образом, первыми прибывшими в Японию европейцами. В Японии этим торговцам был оказан тёплый приём, они же продемонстрировали местным жителям использование аркебуз, устройство которых стало вскоре известно повсюду на архипелаге; появление этого оружия сказалось на событиях гражданских войн, охватывавших Японию с 1490 по 1600 годы. В истории Японии этот период носит название сенгоку дзидай – «эпоха воюющих провинций». Португальские путешественники, возвратились сначала в Макао (на территорию Китая), а затем на Гоа, и принесли с собой историю о чудесных землях, известных прежде только по свидетельствам Марко Поло, как страна Сипанго (или Чипанго). Торговцы рассказывали, что очень жители Сипанго вежливы и весьма умны, у них высокоразвитые понятия о чести, а устройство их общества очень близко к европейскому. И вот, с 1547 года Португальские капитаны один за другим отправляются берегам Сипанго. А там великие лорды Кюсю, правители – даймё, южного острова архипелага, приветствуют «южных варваров» в надежде получить от сотрудничества выгоду и укрепление своих позиций. В это же приблизительно время некий Андзиро**, уроженец южной провинции Кюсю, совершив преступление, решил покинуть Японию с помощью иностранцев, на борту португальского судна. По совету капитана корабля, Хорхе Альвареса, беглец решил отправиться в Малакку, чтобы встретиться там с христианским жрецом, способным, по словам португальца «очистить» преступника от свершённого им преступления. Франциск Ксавье, бывший тогда в Малакке, после беседы с японцем, очень заинтересовался новыми, только что ставшими известными европейцам, землями. Андзиро немного ихъяснялся по-португальски и рассказал миссионеру «об особенностях Японии, знаниях, культуре и образе мысли тамошних жителей, и об их великой потребности и готовности к приведению в нашу святую католическую веру». Франциск Ксавье немедленно решил отложить все прочие свои начинания ради поездки в Японию. Вернувшись на Гоа, он устроил Андзиро в христианскую общину Святого Павла, сам начал готовиться к путешествию. В апреле 1549 года Франциск Ксавье, отец Комо де Торрес и брат Хуан Фернандес вместе с Андзиро, получившим в крещении имя Павел, поднялись на борт корабля, отплывавшего из Гоа к берегам Кюсю. С этого дня началась трагическая история иезуитского апостольства в Японской империи. Путешественники прибыли в Кагосиму, столицу Сацумы, 15го августа. Даймё Шимадзу Такахиза (которого миссионеры называли «королём Сацумы») принял их радушно, и в следующие 10 месяцев миссионеры сумели окрестить 150 японцев (с учётом серьёзных языковых трудностей это очень высокая цифра). «Японцы – лучшая из доселе обнаруженных нами народностей, - писал Ксавье сразу после прибытия в Кагосиму в письме к своим оставшимся на Гоа единомышленникам , - и, думается, среди язычников не встретится уже никого лучше них». Тем не менее, одна вещь вызывала у миссионера гнев. «Здешние бонзы предаются противоестественному греху; они сами в том признаются и никогда не отрицают» - писал он в том же послании. «Никто не считает этот грех отвратительным, ни мужчины, ни женщины, ни молодые, ни старые ненормальным это не полагают; среди бонз этот грех хорошо известен, и можно даже сказать, что среди них это широко распространённое обыкновение… При монастырях проживает множество юных сыновей самураев, и бонзы вступают в греховные связи с этими мальчиками, которых обучают чтению и письму. Общество этот обычай, хотя и не приветствует, но и возмутительным вовсе не считает, так как он существует с давних времён». Проведя 10 месяцев на Кюсю, отец Ксавье оставил Кагосиму и отправился в Киото, чтобы просить аудиенции у верховного правителя страны. Когда он с его товарищем Фернандесом и двумя японскими обращёнными прибыли в Хаката (ныне – Фукуока), они посетили большой дзен-буддийский монастырь, «где бонзы ни во что, кроме земной жизни не верят. И среди них противоестественный отвратительный порок настолько распространён, что они предаются ему безо всякого стыда. У них множество юных мальчиков, с которыми они совершают свои нечестивые дела». Бонзы монастыря гостеприимно приветствовали миссионеров, принимая их за монахов из Тенджику (древнее японское название Индии), колыбели буддизма. «Тем не менее, отец громко осудил настоятеля и прочих монахов за свершение столь гнусных и отвратительных преступлений». Бонзы были этим осуждением крайне изумлены: некоторые смеялись, другие, недоумевая, хранили молчание. «И отец оставил их и ушёл, не сказав более ни слова». Содомия была не менее распространена и среди самураев. Позднее Ксавье и его спутники добрались до Ямагути, «король» которого Оути Ёситака (1507-51) был богатым и могущественным даймё. Он тепло принял путешественников и пожелал чтобы ему рассказали о новом учении – кириситан, как японцы в соответствии с особенностями своего произношения называли христианство. Фернандес громким голосом зачитал для него переведённые на японский выдержки из святого писания - о Сотворении и Десяти Заповедях. «Коснувшись греха идолопоклонства и прочих пороков, которым подвержены японцы, он перешёл к содомскому греху, назвав его более нечистым, чем свинья, более низким, чем собака и прочий бессмысленный скот». Ёситаку, похоже, эти слова рассердили и гостям был дан знак уйти. «Но король ни слова не сказал в ответ, и Фернандес был уверен, что он прикажет их убить». Несмотря на страхи Фернандеса, город Ямагути на протяжении нескольких лет, пока Киото лежал в руинах, разрушенный сражениями гражданской войны, оставался центром прозелитской деятельности миссионеров в Японии. Задобренный многочисленными диковинными заморскими дарами, даймё в конце концов разрешил иезуитам свободно проповедовать. Тремя главными пороками, из-за которых преимущественно святые отцы осуждали японцев, были: аборты и детоубийство (обычные среди бедных крестьян), идолопоклонство, и, наконец, «омерзительный грех». Когда миссионеры так высказывались о гомосексуализме, проповедуя на улицах, даймё эти речи попросту игнорировал, однако, при первой их встрече подобные высказывания заставили его разгневаться. В 1551 Ксавье отправился в провинцию Бунго (сейчас – Оита), где иезуиты встретили молодого даймё, очень благосклонно воспринявшего их учение. Даймё Отомо Ёсиката (1530-87), ныне более известный как Отомо Сорин, стал в дальнейшем одним из самых могущественных кириситан даймё, христианских лордов. Он предоставил иезуитам земли под постройку зданий для христианской миссии, но сам, однако, принять крещения не решался. Основная причина его колебаний заключалась, согласно письму отца Бельхиора, в том, что даймё «впал в этот грех, от которого ему придётся отказаться, если он желает сделаться христианином, что он и сам прекрасно понимает». Намёк на Содомский грех в письме распознаётся без труда; обычай заводить любовников из числа молодых пажей (о-косё) был в эти времена очень распространён у знати. Известно, что в 1576 году Сорин всё же был наконец крещён именем Франциск. Хоть это и недоказуемо, но, подозреваю, он всё же не покончил со своим «пороком» полностью. В 1551 Франциск Ксавьер оставил Японию с намерением продолжить свою миссионерскую деятельность в Китае, но 2 декабря 1552 года, в возрасте 46 лет, он скончался на острове Макао. Отец Ксавье выделял японцев среди прочих азиатских рас и высоко их оценивал. В частности, он писал, что «из всех обнаруженных в этих местах народностей, с одними лишь японцами, несомненно, христиане смогут установить постоянные связи». Мы, однако, знаем, что его предсказанию не суждено было сбыться из-за начавшихся в 1597 году гонений. В чём же причина просчёта? По-видимому, не соприкоснувшись в своём странствии с центром политической жизни и буддийской деятельности – Киото, отец Ксавье не смог в полной мере оценить влиятельность буддийских монахов. Настоящее противостояние с ними началось лишь после 1559 года, когда в Киото был послан отец Гаспар Вилела, а Общество иезуитов сделало основным полем деятельности Кинай (десять провинций вокруг столицы). Можно предположить, что «мерзкое прегрешение» было одной из существенных точек преткновения в этой борьбе, несмотря на то, что в документах иезуитов упоминания встречаются редко; несомненно, этот грех был настолько противоестественным и мерзостным, что даже называть его избегали. ________ * * Francisco de Javier - варианты написания имени в разных источниках различаются. Попадаются Франциско, Фрэнсис, Франсиз, Франсис, Франциз, Касьер, Ксавье, Хавьер и так далее. Выбран был тот, который показался наиболее распространённым. ** ** Андзиро - в исходном тексте это имя выглядит, как Yajiro. Но на форумах и в статьях на русском разделе википедии, относящимся к пребыванию Ксавье в Японии, используется написание "Андзиро".

@темы: сю-до